Может ли повышение ставки НДПИ на 30–50% увеличить доходы госбюджета?
Со следующего года добывающие компании в Казахстане будут платить больше налогов. В Казахстане были приняты законодательные поправки, согласно которым с 2023 года предусматривается увеличение ставки НДПИ (налога на добычу полезных ископаемых) по биржевым металлам на 50%, а по остальным твёрдым полезным ископаемым – на 30%.
Министр нацэкономики Алибек Куантыров пояснил, что этим законопроектом власти хотят усилить налоговую отдачу от добычи полезных ископаемых. По его словам, такое решение было принято из-за того, что в последние годы цены на биржевые металлы выросли более чем на 40%, а на небиржевые (железо, хром, марганец) – на 20–40%.
О том, принесёт ли повышение этого налога больше денег казахстанской казне, корреспондент Informburo.kz побеседовала с юристом Алматом Даумовым, партнёром и руководителем департамента "Природные ресурсы" компании Grata International.
– Алмат Болатович, по мнению правительства, благодаря увеличению ставок НДПИ мы сможем привлечь в бюджет дополнительные 300 млрд тенге. Как вы считаете, это возможно?
– Я полагаю, что увеличение ставок НДПИ не приведёт к пропорциональному увеличению поступлений в бюджет.
В правительстве, наверное, предполагали, что если размер налога увеличить на 50%, то настолько же вырастет и объём налоговых поступлений. Я же в это не верю.
Возьмём в качестве примера добычу золота. Сейчас налоговая ставка – 5%, в 2023 году будет 7,5%. При такой высокой ставке некоторые проекты могут стать низкорентабельными или вовсе нерентабельными – то есть перестанут приносить компании доход.
Из-за этого недропользователи начнут добывать меньше полезных ископаемых, потому что какая-то часть из них перестанет быть выгодной для добычи. Как следствие, налоговая база компаний просто уменьшится.
В краткосрочной перспективе мы, конечно же, увеличим доходы государственного бюджета от НДПИ, но точно не на 50%, а на гораздо меньшие суммы. Однако затем мы, скорее всего, будем нести потери.
– Поясните, пожалуйста, о каких потерях вы говорите?
– Смотрите, с каждым годом мы должны открывать больше месторождений и больше добывать. Отрасль должна расти, а вместе с ней и поступления в бюджет.
Когда инвестор приходит в страну, он анализирует, окупится ли проект и через сколько. Если налоговая нагрузка высокая, его начинают интересовать только высокомаржинальные проекты – то есть , те месторождения, где содержание полезных ископаемых высокое. Другие же проекты станут для него рискованными.
Следовательно, с ростом налогов уменьшится число месторождений, которые имеет смысл разрабатывать, и в стране сократятся объёмы добычи.
– Могут ли инвесторы и вовсе уйти?
– Я много лет работаю с иностранными инвесторами. Их поразила непредсказуемость такого решения. Сейчас во всём мире идёт борьба за инвестиции. Чтобы привлекать инвестиции, нужно иметь предсказуемую политику.
В нашем регионе есть страны, не буду их называть, которые инвесторы называют популистскими. Во время каждых выборов, особенно парламентских, депутаты там начинают заниматься популизмом – предлагают собирать с инвесторов больше денег, чтобы заработать очки у населения. К таким странам инвесторы относятся неоднозначно.
В Казахстане же НДПИ ввели в 2008 году во время принятия первого Налогового кодекса. И всё это время наша страна была последовательна в отношении ставок и никаких резких движений не делала. Но вдруг за три-четыре месяца мы берём и в одностороннем порядке увеличиваем ставки на 50%.
Конечно, инвестор подумает, что Казахстан непредсказуем и непоследователен, потому что заранее с ним никто такой шаг не обговаривал.
– Закон действительно был принят очень быстро?
– Судите сами. Впервые идея увеличения НДПИ была озвучена в марте 2022 года, в апреле был разработан законопроект, в мае – передан в парламент, а летом его приняли.
То есть инвесторы последние 13 лет работали по одним ставкам главного для недропользователей налога, а всего за четыре месяца им их поменяли. Это же неправильно, такие поправки в дружелюбных к инвестициям странах обсуждаются годами, потому что надо понять, как это повлияет на отрасль, кто и в каком объёме понесёт убытки.
Бывает, к примеру, поэтапное увеличение ставок. Вы обсуждаете с бизнесом решение, выстраиваете диалог, чтобы каждый мог подготовиться и, к примеру, использовать накопленные резервы. А сейчас, представляете, кто-то взял большой кредит в январе этого года, а в апреле ему говорят, что увеличивают ставки НДПИ на 30–50%. Он же этого не предусмотрел в своей финансовой модели. Поэтому, конечно, инвесторам это не понравилось.
Да, мы можем быстро отменить это решение, например, через год, но инвестор уже запомнил, что Казахстан может так себя вести. То, что работало 13 лет, нельзя изменить за пару месяцев. Инвестиционная политика должна быть стабильной.
– А вообще у нас налоги высокие по сравнению с другими странами?
– Когда проект ещё рассматривался в сенате, я делал обзор с надеждой, что там или в Администрации президента критически посмотрят на этот законопроект. Тогда я пришёл к выводу, что среди стран СНГ у нас самые высокие ставки НДПИ.
Возьмём медь. У нас ставка – 5,7%, со следующего года будет 8,55%. В это же время в Кыргызстане – 3%, в Узбекистане – 7%, в России – 8%. А в Австралии, к примеру, – от 2,5 до 5%.
Ставка на золото в Казахстане в следующем году будет 7,5%. В Кыргызстане же сейчас – 5%, в Узбекистане – 7%, в России – 6%.
Стоит учитывать ещё и то, что тот же Узбекистан – это своего рода конкурент Казахстана за иностранные инвестиции в горнорудной отрасли. Это тёплая страна, где можно работать круглый год. У нас же многие месторождения находятся в северных регионах, там есть сезонность – 6–8 месяцев работы, а потом уже тяжело добывать руду из-за погодных условий.
– Вы уверенно говорите о негативных последствиях повышения ставки НДПИ. Но как мы можем точно знать, будет ли так происходить?
– В современном мире были примеры, когда богатые полезными ископаемыми страны также увеличивали НДПИ или роялти. Поэтому в принципе понятно, как инвесторы будут реагировать на одностороннее и существенное повышение ставок.
Как показывает опыт других стран, первое, что делали инвесторы в таком случае, – это уменьшали инвестиции в разведку. Если раньше они получали доходы от добычи, а потом реинвестировали их в поиск новых запасов, то сейчас такие дополнительные инвестиции будут под большим вопросом.
С 2018 года Казахстан выдал более 1870 лицензий на геологоразведку и более 50 лицензий на добычу твёрдых полезных ископаемых. При этом по старой модели недропользования ещё осталось 499 контрактов. Получается, что в отрасли более 2400 проектов по недропользованию. Я не знаю, сколько из них смогут теперь реализоваться при новом режиме налогообложения. В числе этих 2400 также есть наши местные геологоразведочные компании, которые осуществляют свои инвестиции и параллельно находятся в поиске крупных стратегических инвесторов.
Поэтому при реформировании режима налогообложения власти должны учитывать, как отразятся реформы на рентабельности уже открытых месторождений и на уровне будущих инвестиций в отрасль в целом. Нужно тщательно взвесить эффект от сиюминутных пополнений бюджета против долгосрочных преимуществ, которые страна может получать от развивающейся и растущей горнорудной отрасли.
– Могут ли компании, чтобы компенсировать разницу в налогах, сократить штат сотрудников?
– Это вряд ли будет прямым следствием увеличения налогового бремени. При этом если рентабельность месторождений будет значительно снижаться, то очевидно, что компаниям придётся оптимизировать свои затраты. Поэтому в долгосрочной перспективе такое может произойти – могут сократиться рабочие места или не будут создаваться новые, особенно если компании сократят инвестиции в геологоразведку, то есть в поиск новых месторождений.
– Был ли другой выход, чтобы и поступления в бюджет увеличить, и обеспечить стабильность налогового режима?
– У государства есть социальные обязательства, которые надо выполнять. Поэтому бюджету нужны деньги. Чтобы найти их, есть два варианта. Первый – просто увеличить налоги. Этот способ примитивный, им пользовались и много веков назад. Для принятия такого решения не нужно иметь больших знаний.
Но есть и сложные инструменты, позволяющие при текущих ставках налога увеличить доходы бюджета. Как мне кажется, надо улучшать инвестиционный климат – увеличивать не ставки, а налоговую базу. То есть сделать так, чтобы бизнес больше зарабатывал, тогда и страна будет больше зарабатывать. Привлекать больше инвесторов. Это более сложная задача. Но если её решить, мы получим долгосрочный и позитивный эффект.
– Сейчас разрабатывается проект нового Налогового кодекса. Что бы вы рекомендовали прописать в этом документе, чтобы добиться улучшения инвестиционного климата?
– Что касается недропользователей, сейчас предлагается вернуться к роялти. Он был у нас до 2008 года вместо НДПИ. Главное их отличие в том, что роялти платят уже после того, как компания продала полезные ископаемые, НДПИ же – когда добыта руда.
НДПИ не очень удобен для бизнеса, так как между добычей руды и продажей полученной из неё продукции может пройти несколько месяцев, происходит кассовый разрыв. Вы платите налоги за продукт раньше, чем его продаёте.
Также роялти гораздо проще и понятнее администрировать, его рассчитывают от стоимости уже реализованной продукции. НДПИ же платится за фактически добытый объём полезных ископаемых, и неважно, сколько из него в итоге будет извлечено, переработано и реализовано недропользователем. Сейчас эти моменты обсуждаются.
